Хогвартс. Русские возвращаются. 22 глава, дало близится к развязке!

[kittybag]

- Ну, - поинтересовался Эленсиль, прослушав краткий отчет о происшедших событиях, - Что делать думаешь?

- Брать Подвеску и рвать когти. Или другой вариант предложите?

- Нет, другого варианта я не вижу. Только учти, времени у тебя в обрез. Это пока они сидят, ждут когда придут и скажут, что экипаж готов. Но не кретины же они на самом деле, сообразят, что дело не чисто и свернут всю эту лавочку по быстрому. А тогда ищи ветра в поле.

- Интересно, а сколько их? Девочек шесть, значит монахов не меньше десятка, - принялась рассуждать Рыся, - И все как один – что твои шаолиньские монахи. Но если с умом взяться и немного понаглеть, то очень даже можно… наступить на грабли в темной комнате. Искры будут веером, но вам это уже не поможет.

- Не канючь, - приструнил ее Эленсиль, - Пусть тебя остальные не беспокоят, забыла куда попала? Они своих компаньонов тут могут до морковкина заговенья дожидаться. Но одно я тебе скажу: напролом к ним не лезь, а вальком так, вальком, - фальшивый эльф изобразил в воздухе жест, словно что-то катится.

- Ну, вальком, так вальком, - покладисто согласилась Рыся, - Ты только мальчиков моих предупреди.

Теперь она знала, что должна сделать. Рыся с удовольствием потянулась и прикрыла глаза. Ох, и вспомним мы годы млодые! Ну-ка, солнце моё, что там у нас есть из песенок? «Ветерок», «Серенада», «На балу» и под завязочку как раз «Несчастная девчоночка пойдет». А для затравки…

- Ну что, дармоеды, соскучились?! – радостно поинтересовалась Рыся у притихшей за время ее отдыха публики, - А ещё хотите?

- ДА!! – как и надеялась, та самая первая компания просто жаждала продолжения концерта.

- А тогда подпевайте!

Седой парик немного тесен

И кое-где потерт камзол.

Ах, отчего так Моцарт весел?

Ах, отчего Сальери – зол?



Пой, музыка, пой,

Лети, душа, лети,

Туда, где черной зависти приюта не найти!

Эленсиль решил, что немного времени у него все же есть и теперь с удвоенным интересом наблюдал за своей бывшей ученицей. Он ей не соврал, он помнил ее – маленькую растрепку, следившую за ним каким-то странным, почти обожающим взглядом. Когда ему это порядком надоело и он поинтересовался, что это за недоразумение за ним ходит, то с ужасом узнал, что данное создание – внучка замректора. Ох и издергался же он тогда! Все боялся, что она ему в любви объясняться полезет, а дедуля за этим делом их застукает. Вот объясняй потом ему, что он тут не причем. А что с ним было, когда она в группу гитаристов к нему напросилась? Взял ведь только чтоб не ревела. Сама себе слово дал, что выкинет ее после первой же недели занятий. Вернее, сама уйдет, а пока пусть позорится, если хочет, наверняка играет не бог весть как. И как же он был приятно удивлен, когда девочка оказалась толковой ученицей. Постепенно, он стал замечать, что обожание в ее взгляде адресовано вовсе и не ему, а его рукам, когда он играет. Честное слово, поняв, что девчонка влюблена только в его искусство, он даже обиделся! Не надолго, а так, подулся на неё пару дней, да и перестал. Не дите же он в самом деле – к себе самому ревновать.

И вот теперь девочка что называется развернулась во всей красе. Подросла, опыта набралась. Вон как народ завела. Во всю глотку теперь припев орут, да ещё и ритм кружками по столешницам отбивают. Тоже мне бюргеры нашлись. Ладно, ностальгия – пошла вон! У нас дела есть.

Фима и Зая, ещё ничего не знающие о готовящейся заварушке сидели с совершенно обалдевшими лицами и пытались быстренько сообразить, что же такое им в еду подсунули, что их теперь так глючить начало? Где это видано, чтобы их порой взбалмошная, но чаще такая рассудительная Рыся вела себя распущенная сумасбродка? Она же просто нарывается на неприятности и просто провоцирует мужчин! Вернее, она их попросту дразнит, что называется: вокруг вьется, а в руки не дается. Но тут Рыся решила, очевидно, окончательно добить своих спутников и затянула «Дует-дует ветерок». Захар не удержался на стуле и все-таки рухнул под стол, опрокинув за одно всю лавку и остальных ребят.

- Резвимся? – полюбопытствовал, неожиданно возникший над кучей-малой Эленсиль, - Ну, резвитесь, дети. Пока время есть. А то сейчас драка начнется, удирать надо будет.

- Драка? – оживился Захар.

- Удирать? – насторожился Фима.

- Драка. Удирать. Действовать советую по обстановке и ушами не хлопать. Виринея одна не справится.

- А вы кто?... – Но менестрель уже исчез в своём темном углу.

А Рыська уже дошла до полного безобразия, взобравшись на стол она принялась распевать одну из самых хулиганских песен:

- Ой-ё-ёй, а я несчастная девчоночка!

Ой-ё-ёй, а вышла замуж без любви!

Ой-ё-ёй, завела себе миленочка.

Ой-ё-ёй, муженек, ты не гневись!



Ах зачем же его полюбила я?

Зачем стала целовать?

Хочешь, режь меня,

Хочешь, ешь меня,

Уйду к нему опять!

Представить себе, какие она при этом выкидывала коленца, можете сами!

- Ой-ё-ёй, ты замки на дверь накладывал,

Ой-ё-ёй, все наряды мои рвал.

Ой-ё-ёй, а я нагая с окон падала,

Ой-ё-ёй, а меня милый подбирал!**

В этот момент в конец распоясавшаяся девчонка сиганула прямо со стола в чьи-то объятья и припев горланила уже в обнимку с каким-то типом. Правда не очень долго. Спустя всего несколько секунд из этой развеселой кутерьмы раздался звук хорошей, полновесной затрещины и рыськин голос оповестил кого-то, что она предлагает только свой голос, а не себя. Захар расценил это как сигнал к активным действиям и с криком: «Это МОЯ женщина!», рванул на голос. Естественно, заехал он в глаз не тому, кому надо. Естественно, тот в долгу не остался. Рыська, судя по характерному визгу, тоже одной пощечиной не ограничилась, кто-то не то присоединился к ней, не то попал по горячую руку… Короче, какая же таверна без драки? Мордобой вышел просто классический – кто кого и за что не понятно, но зато весело всем. Фима быстренько опрокинул стол и прикрыл им всех своих компаньонов, как щитом. Правда, из-за стола то и дело высовывался кто-нибудь и со щенячьим восторгом запускал в ближайшую физиономию очередную порцию квашеной капусты. Эленсиль в своём углу с выражением чистейшей эльфийской невинности время от времени делал подножки пробегающим мимо не взирая на лица. Не иначе как по прошлым веселым денькам соскучился. А папаша Краус и три его служанки, попросту укрылись за стойкой и теперь с интересом наблюдали за развитием событий. И если девушки визжали и прыгали на месте от переполнявших их чувств, то сам папаша Краус с невозмутимым видом и достоинством протирал кружки, изредка позволяя себе неспешно уклониться от летящего в голову увесистого предмета.

К всеобщему веселью не присоединились только лилианцы, брезгливо оглядывающие побоище и сожалеющие, что прорваться к двери им теперь не светит до самого финала драки. Впрочем, если кто-то не идет к горе, то рискует увидеть, как сама гора топает к нему навстречу. Мимо их стола пронеслась Рыська, радостно орущая и швыряющая в какого-то типа схваченные со стола кружки. Она была уже готова нанести последний удар… Но тут стол, а соответственно и снаряды кончился и добыча решила, что теперь ее очередь быть охотником. Мужик мгновенно сориентировался, развернулся на сто восемьдесят градусов и, схватив ближайший табурет, рванул за девушкой. Та тоже оказалась человеком не глупым и, перемахнув через столешницу, врезалась в самую середину сидящих за столом Невест Неба. Следом полетела таки табуретка и вся скамья благополучно рухнула на пол, организовав личное мини-побоище специально для братьев лилианцев. Пока пара разозленных монахов учила хорошим манерам метателя табуреток, а остальные пытались растащить своих барахтающихся подопечных из одной большой кучи на несколько маленьких, из-под стола вылезла Рыська, с той самой бледненькой большеглазой девочкой. На всякий случай Рыся крепко держала ее за руку и зажимала рот на случай непредвиденных воплей, но та, похоже и сама не сопротивлялась похитительнице. От испуга у бедняжки так дрожали коленки, что идти она не могла и ее приходилось буквально волочить на себе к двери. Заметив Рысин маневр Фима велел парням хватать стол и используя его как щит и таран, прорываться к двери. Маневр удался, благо сидели они не так далеко от входа и вскоре к ним присоединился Зайка. Рысе оставалось сделать каких-то пять шагов, когда монахи заметили недостачу и бросились догонять похитительницу. Настроены эти святые братья были весьма решительно и едва сверкнуло выхваченное оружие, толпа мгновенно расступилась, пропуская их. Рыська поняла, что не успевает.

А ведь она уже практически добралась! Но времени оставалось только на что-то одно: либо вытолкнуть к своим испуганную девочку, либо прыгать самой. Рыся выбрала первое. Рывком перебросив ее через стол, девушка развернулась лицом к преследователям, собираясь задержать их хоть на пару секунд, что бы дать уйти друзьям. Вряд ли ее хватит на большее, лилианцы это тебе не брат Фариа, церемониться не станут. Вон, первый добежавший уже и руку с мечом для удара отвел. Сейчас рубанет, мало не покажется. Подраться на последок ей не довелось. Чьи-то сильные руки неожиданно вынырнули из-за спины, грубо сгребли ее в охапку и в одну секунду перебросили за стол. А монаху, со всей силы рубанувшему по пустому месту, кто-то другой, так же вынырнувший из-за стола ещё и в глаз заехал. Монах пошатнулся и рухнул на руки двух бегущих следом братьев. Заминка вышла хоть и недолгая, но очень своевременная: когда секунду спустя взбешенные лилианцы отшвырнули прочь проклятый стол за ним уже никого не было.

Поздно вечером, когда все гости уже разошлись, а служанки наконец-то разгребли устроенный бедлам и отправились спать, папаша Краус принялся подсчитывать дневную выручку. По его прикидкам выходило, что не смотря на разгром, он умудрился в этот день остаться не просто при своих, а даже немного выгадать. Новоявленная певица, удирая, оставила ему все, что заработала в этот вечер. Довольно попыхивая трубочкой, папаша Краус направился к столу Эленсиля с кувшином эля и парой кружек. Щедро плесканув из кувшина себе и эльфу, он задумчиво облокотился о стол, прислушиваясь к тихому наигрышу лютни. Мелодия была какая-то незнакомая, простенькая и немного рваная, точно эльф пытался вспомнить то, что не играл уже много-много лет, а потому, там, где не вспоминалось попросту повторял начало мелодии. Постепенно, он вспомнил ее и когда вновь начал с самого начала, то тихонько замурлыкал себе под нос:

- Забытой тропинкой я шла за рекой

И эхо манило меня за тобой.

Волшебные звуки в ночной тишине

На крылышках нежных летели ко мне.



Не скучай ай-ай

И в дожди жди-жди…

Навсегда да-да

Я с тобой!

Напевая, эльф так мечтательно улыбался, что папаша Краус и сам довольно хмыкнул. Ну, наконец-то! А то он уже и не знал что ему с захандрившим менестрелем делать. Нет, играть он исправно играл каждый вечер. И пел, разумеется. Да только у него такие жалостливые песни всё выходили, что к концу вечера не то что ему с девочками, а и посетителям хотелось пойти и всем скопом утопиться в ближайшем пруду. Но теперь, кажется, дело пойдет на лад. Эленсиль, заметив наконец, угощение поднял свою кружку и отсалютовал ею хозяину гостиницы. Ещё разок довольно пыхнув ароматным дымом из трубочки, папаша Краус решил, что может подвести итог прошедшему дню:

- Знаешь, а у тебя забавные приятели. Малышка, так вообще нечто… удивительное. Если тебе скучно, то можешь пригласить пару-тройку вечерок скоротать, я не против. Но, надеюсь, ты не станешь слишком часто злоупотреблять доверием старика?

Папаша Краус почти умоляюще поднял свои кустистые брови и Эленсиль понимающе рассмеялся в ответ.

- Поверьте, если бы это зависело от меня, я бы так и сделал. Но это же таверна «У забытых дорог», хозяин!...



__________________

** А вот это уже Дулов Александр.